«ЗАПАД-81» - УРОКИ И ВЫВОДЫ

«ЗАПАД-81» - УРОКИ И ВЫВОДЫ

© ВОЕННЫЙ АКАДЕМИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ.

2016. № 3(11). С. 64-71.

Интервью с доктором военных наук, профессором генералом армии Владимиром Николаевичем Лобовым

35 лет назад, в сентябре 1981 г., на территории тогдашних Белорусского, Киевского и Прибал­тийского военных округов Союза ССР, в аквато­рии Балтийского моря и на территории не­скольких сопредельных, тогда еще дружествен­ных, государств состоялись крупнейшие военно­стратегические маневры «Запад-81», которые стали заметной вехой в развитии Советских Вооруженных Сил. О некоторых итогах этого масштабного события размышляет генерал армии В. Н. Лобов, который в то время был ко­мандующим 28-й общевойсковой армией.

-                   Владимир Николаевич, оперативно-стратегические маневры «Запад- 81», одним из руководителей которых были Вы, по своим масштабам явля­ются уникальными. Они могут быть сравнимы лишь с крупными операция­ми Великой Отечественной войны...

-                   Скажем так, это были, действительно, уникальные по задачам и методу проведения и одни из крупнейших маневров в военной истории по масштабу, ко­личеству новейших по тому времени сил и средств, привлеченных к ним. Однако сравнивать маневры с событиями Великой Отечественной войны было бы бес­тактно. Да, к ним привлекались новейшие для того времени войсковые структу­ры, техника и вооружение, было задействовано более ста тысяч человек, 1 700 самолетов и вертолетов, около 2 000 орудий калибром от 120 мм, около 3000 танков, несколько тысяч БМП. Отмечу, что, например, по численности привле­ченного личного состава прошедшее два года назад стратегическое командно­штабное учение «Восток-2014» было даже значительней - в нем участвовало около 150 000 человек. Но по масштабу задач, мощи и интенсивности реального огневого воздействия на оборону условного противника, по максимальной при­ближенности действий к боевым «Запад-81» остается уникальным.

Отмечу, что эти маневры имели и глубокие проверочно­экспериментальные задачи. Министр обороны Дмитрий Федорович Устинов, ставя мне задачу, размышлял: «Прошло более 35 лет, как закончилась Великая Отечественная война. Вооруженные Силы получили новейшее оружие и техни­ку, разработана масса всевозможных уставов и наставлений. А где проверено все это? Правильно мы идем, не ошибаемся ли? - И подчеркнул. - Надо все прове­рить в максимально приближенных к боевым условиях маневрах. Задача нелег­кая, и она ставится перед воинами вашей 28-й армии. Так что - готовьтесь».

-                  Учения достаточно широко освещались в прессе, а тот впечатляю­щий документальный фильм те, кто постарше, помнят и сейчас. К сожале­нию, об уроках «Запада-81» написано мало. Чем это можно объяснить? Сек­ретностью темы?

-                  Это только часть ответа на поставленный вопрос. Давайте вспомним сам ход «Запада-81».

По легенде маневров на первом этапе армия какое-то время вела встречные бои, но затем, согласно замыслу, остановила противника, который был вынужден перейти к обороне. После прибытия резервов, перегруппировки и тщательной подготовки армия переходила в контрнаступление.

Нам предстояло в реальных условиях разведать оборону противника, пора­зить разведанные цели. Задачу мне поставили просто: все, что обнаружишь - уничтожай. Таким образом, предстояло преодолеть заранее подготовленную, глубоко эшелонированную оборону «противника». Причем противника не со­всем абстрактного. Американцы тогда носились с созданием военной структуры будущего. Ими была сформирована так называемая «дивизия 2000». Это около 17 тысяч личного состава, новейшие вооружение и техника, приемы и нормати­вы в обороне и наступлении. Так вот, тактическая зона обороны была оборудо­вана на Дретуньском полигоне в соответствии с новейшими требованиями, раз­работанными непосредственно для «дивизии 2000». Она была насыщена инже­нерными сооружениями (траншеи, огневые позиции, ходы сообщения, блинда­жи, наблюдательные и командные пункты). Были построены все виды загражде­ний. В укрытиях расположены макеты и муляжи. Была даже подготовлена ре­альная танковая группа для контратаки. И нам предстояло вести, подчеркиваю, реальную разведку, осуществлять реальную огневую подготовку по реально раз­веданным целям, атаковать и наступать в бронированном боевом порядке под реальными разрывами снарядов вслед за реальным двойным огневым валом сво­ей артиллерии, отразить вероятную контратаку «противника». А ее, контратаку, осуществляли не муляжи и не мишени, а около сотни многотонных машин, управлявшихся по радио! Живучесть этих танков оказалась высокой, поразить их и отразить контратаку было трудным делом. И потому были, опять-таки реально (!) задействованы все противотанковые силы и средства от полковых до проти­вотанкового резерва армии.

Мой командно-наблюдательный пункт был оборудован в семистах метрах от переднего края. Все находившиеся на КНП буквально кожей ощущали напряжение, предшествовавшее сигналу о начале наступления. И вот я отдал приказ о начале огневой подготовки.

В боевой стрельбе участвовало 998 орудий калибра от 120 мм. Одновре­менно и согласованно с артиллерией наносили удары более 300 самолетов и 200 вертолетов. На огневую подготовку, которая длилась полтора часа, было сплани­ровано полтора боекомплекта. То есть 120 снарядов на орудие. К тому же вели огонь прямой наводкой и танки, и БМП. На некоторых, наиболее важных направлениях шестнадцатикилометровой полосы прорыва было сосредоточено около 300 стволов артиллерии на километр фронта. Кроме этого наносился удар и силами фронтовой авиации.

Стена огня и дыма поднялась перед нами, скрывая все, что происходило на переднем крае обороны противника. Неимоверный грохот разрывов и выстрелов давил на голову. Несмотря на то, что от моего КНП до переднего края, повто­рюсь, было около 700 метров, лица тех, кто наблюдал и управлял невиданной мощью, оказались обожженными этим адским огнем. Кожа покраснела и лопа­лась на лицах...

Хотя были проведены точнейшие расчеты, в наш наблюдательный пункт все же попало семь снарядов - сработала вероятность рассеивания. Примеча­тельно, что люди на КНП реагировали на это по-разному. Кто-то уверенно, даже спокойно, как в обычной обстановке, продолжал выполнять свои служебные обя­занности, а кто-то, присев на корточки, обхватил голову руками... Как в художе­ственных фильмах.

Когда наши танки и БМП пошли в атаку, как я уже говорил, артиллерия сопровождала их двойным огневым валом. Атака осуществлялась в бронирован­ных боевых порядках под разрывы своих снарядов. Когда наши передовые под­разделения уже почти прорвали оборону условного противника, разведчики до­ложили о реальном выдвижении большой танковой группы. Началась ее контр­атака. Численность - около сотни машин. Для их уничтожения пришлось задей­ствовать полковые, дивизионные, а затем армейские противотанковые резервы и, конечно же, вертолеты огневой поддержки. Пока противотанкисты разворачива­лись на позициях, матушке-пехоте пришлось самостоятельно отбивать контрата­ку огнем из гранатометов и ручными гранатами.

Скажу прямо, кое у кого из гранатометчиков нервы не выдержали. На учебных стрельбах они лихо поражали цели. Но одно дело мишень, в которой достаточно сделать дырку, и совсем другое - ревущая мощным двигателем ма­хина, прущая прямо на твой окоп. А у тебя в руках РПГ-7 и всего три выстрела к нему. Танком, напомню, управлял не экипаж, а бездушное небольшое устрой­ство, гораздо более живучее, чем человек, к тому же лишенное эмоций и не зна­комое ни с чувством страха, ни с чувством самосохранения. Только прямое по­падание в жизненно важные механизмы способно было остановить такую маши­ну. Все же контратака «противника» героическими мотострелками, артиллери­стами и вертолетчиками была отбита, а танки уничтожены.

Я не случайно напомнил о той реакции, которую вызвали и огонь, и отра­жение танковой атаки. Один из важнейших уроков маневров - необходимость внедрения в практику войск научно обоснованного морально-психологического обеспечения боевых действий, что имеет прямое отношение к деятельности во­енно-учебных заведений, готовящих кадры для Вооруженных Сил.

-                   Но в то время у нас еще не было кафедры морально-психологического обеспечения, хотя в Военно-политической академии были ученые, занимав­шиеся разработкой данной проблемы. М. И. Дьяченко еще в 1969 г. защитил докторскую диссертацию по теме «Психологический анализ боевой деятель­ности советских воинов».

-                   Все верно, но Михаил Иванович основывался преимущественно на фрон­товом опыте Великой Отечественной войны, участником которой он был, а «За­пад-81» дал новую пищу для научного поиска. После учений, в 1984 г., в ВПА имени В. И. Ленина была создана кафедра социальной и военной психологии. За­тем последовала перестройка, всевозможные распады... Тут уже было не до усвоения уроков. Позже, в 1992 г., в академии была создана межкафедральная научная группа морально-психологического обеспечения, а в 1994 г. одноимен­ная кафедра.

Вспоминая то время и оценивая итоги маневров «Запад-81» и предшество­вавших им событий, я с неизменной теплотой и признательностью вспоминаю генералов и офицеров полевого управления штаба 28-й армии Перфильева, Сима, Тенниса, Наприенко, Котова, Горбуленко и, конечно же, командиров танковых дивизий Бухтеева, Чернышова, Зданевича, Банникова, командиров мотострелко­вых дивизий Рыбака, Новожилова, Чумакова (к сожалению, не всех помню по имени-отчеству, поэтому называю только фамилии). Особо отмечу деятельность политотдела армии, который тогда возглавляли выпускники ВПА генерал-майор Игорь Горбунов, а затем полковник Александр Овчинников.

Говорю, как было, и когда армия отмобилизовывалась, и при непосред­ственной подготовке к учениям наши политработники делали основной упор на предотвращение происшествий и соблюдение мер безопасности и воинской дис­циплины. Спасибо им за то, что при подготовке, проведении и возвращении с маневров у нас не было происшествий. Это результат их огромной деятельности. Но мы говорим о другом. Критериев оценки морально-психологического состоя­ния и поведения солдат и офицеров в условиях, максимально приближенных к боевым, просто не было. Эти критерии, как и инструменты воздействия на чело­века, что наглядно показали маневры, предстояло определить и выработать. Что позднее было успешно сделано.

-                   Владимир Николаевич, историки до сих пор не могут прийти к еди­ному мнению о целях и задачах «Запада-81». Одни говорят о необходимости отработки новых приемов ведения боевых действий и испытания новых ви­дов оружия, другие - об устрашении вероятного противника...

-                   Такие масштабные маневры стратегического характера всегда преследу­ют целый комплекс целей. Об их достижении и уроках маневров говорили Ми­нистр обороны и начальник Генерального штаба маршалы Советского Союза Д. Ф. Устинов и Н. В. Огарков при подведении итогов.

В ходе учений впервые применялась автоматизированная система управле­ния войсками «Маневр». Уже только это представляло собой огромный шаг в развитии военного дела.

Впервые было применено высокоточное оружие. Напомню, именно после «Запада-81» этот термин прочно вошел в наш лексикон.

Маневры внесли важный вклад в теорию прорыва подготовленной обороны противника первым эшелоном в бронированном боевом порядке после мощной артиллерийской и авиационной подготовки атаки и ее сопровождения огневым валом. Конкретными цифрами (по результатам подсчета пораженных реально целей-мишеней) было доказано, что при избранном методе возможно поражение не менее 60 % целей только огнем артиллерии и ударами авиации без примене­ния тактического ядерного оружия.

В ходе учений также были отработаны вопросы выброски оперативного воздушного десанта, высадки морского десанта и ввод в сражение оперативной маневренной группы после прорыва тактической зоны обороны.

Еще один, возможно, и неожиданный итог учений. Сегодня на вооружение принимается танк «Армата» с необитаемой башней и бронекапсулой для экипажа и уже готовы разработки полностью необитаемой броневой машины, т. е. робота. Не развитие ли это применения нами на маневрах «Запад-81» радиоуправляемых танков, показавших столь удивительную живучесть?

Что же касается иной точки зрения на цели учений, то здесь многое зависит от терминологии. Я не стал бы говорить об устрашении вероятного противника - мне ближе другой термин - демонстрация возможностей. Это, конечно, имело место. А что, сегодняшние натовские учения - «Анаконды» и «Трезубцы», про­ходящие непосредственно возле наших границ на территории Прибалтики, Польши и Украины, - не преследуют таких целей? Другой вопрос, что демон­стрируют они свои возможности, так сказать, прикрывая от взглядов мировой общественности гораздо более серьезные цели и действия, которые натовцы предпочитают не афишировать.

Но давайте вспомним о событиях, предшествовавших учениям. Декабрь 1979-го - ввод советских войск в Афганистан. Спустя год на большей части тер­ритории этой страны уже началось полномасштабное вооруженное противостоя­ние. Приходилось многому учиться, что называется, на ходу. В частности, при­шлось пересмотреть некоторые подходы к ведению боевых действий в горно­пустынной местности, осваивать методы противопартизанской войны. Для уни­чтожения пунктов управления, баз снабжения противника необходимо было применение высокоточного оружия.

Выявились и некоторые недостатки в методах управления войсками. Устранять эти недостатки, учиться применению новых видов вооружений можно и нужно, конечно, и в ходе самих боевых действий, но Г енеральный штаб не со­бирался пренебрегать возможностями отработки всех этих вопросов на маневрах и учениях.

Что касается «Запада-81», то следует вспомнить и о событиях того времени в регионе, который соседствовал с местом проведения учений. Конец 70-х - начало 80-х годов в Польше - время наибольшего влияния радикалов из «Соли­дарности». Стоял вопрос не только о смене общественно-политического строя в стране. Могла зайти речь о сломе устоявшегося к тому времени паритета в про­тивостоянии двух могущественнейших в истории человечества военно­политических блоков: Варшавского Договора и НАТО. Не известно, как развора­чивались бы события, не прояви решительность министр обороны Польской Народной Республики генерал армии Войцех Ярузельский, возглавивший в той ситуации не только армию, но и страну.

-                   А что происходило на «нашей стороне»?

-                   В сентябре 1980 г. я получил распоряжение начальника Генерального штаба маршала Советского Союза Николая Васильевича Огаркова : «Армию от­мобилизовать. Соединения и части привести в полную боевую готовность!».

Нам предстояло призвать десятки тысяч солдат, сержантов и офицеров за­паса. Их надо было перевезти, обмундировать, вооружить, разместить, накор- мить-напоить и, конечно же, провести с ними боевое слаживание.

Скажу откровенно, мобилизация ощутимо ударила по народному хозяйству Гродненской, Минской, Брестской областей, да и республики в целом. В разгар сельскохозяйственных работ призывались комбайнеры, механизаторы, инженеры и другие специалисты. Привлекалась автотехника. Встречаясь с партийным и хо­зяйственным руководством областей, я внутренне был готов к неодобрению, мягко говоря, наших действий. Однако никто из них ни разу и словом не обмол­вился о возникших трудностях. Первые секретари обкомов Гродненского - Клецков, Брестского - Соколов, Минского - Матюшенко, председатель Гроднен­ского облисполкома Сергей Кабяк, другие руководители, абсолютно четко зная свое место и роль в реализации планов организационно-мобилизационной рабо­ты, постоянно интересовались, как чувствуют себя их «партизаны», не нужна ли армии какая-либо помощь.

«Партизанам» - нашему приписному составу - приходилось нелегко. Дело здесь не только в тяготах и лишениях воинской службы. Руки земледельца тос­ковали по ниве, которую надо было убирать, по картофельному полю, поскольку пришла пора копать знаменитую «бульбу». Да и семьи «партизан» находились не за тридевять земель - порой в десятке километров от полевого лагеря. Нет-нет, да и возникал у некоторых соблазн навестить жену на часок-другой, но «само­волка» в условиях учения - почти преступление. Представьте себе, какую огром­ную работу надо было провести политотделу армии, всем политработникам и командирам для предотвращения происшествий. Использовали мы, так сказать, и некоторые особые методы профилактики.

В частности, для этого были задействованы подразделения ВДВ. Их задача по легенде учения - борьба с разведывательно-диверсионными группами про­тивника. Пришлось немного «уточнить» задачу. «Самовольщиков» по легенде учения приравняли к диверсантам. Десантники перекрыли все «партизанские тропы», проселочные дороги, которые вели к районам сосредоточения, и акку­ратно разворачивали их назад. Тут, как говорится, из песни слов не выкинешь. Но ведь и результат был!

Численный состав армии достигал во время развертывания почти 130 тысяч человек. Должен сказать, что ни одного происшествия у нас в это время не было.

Соединения и части армии, приведенной в полную боевую готовность, в течение нескольких месяцев, до конца декабря 1980 г., размещались в лесах и на полигонах, затем занимались боевой подготовкой в пунктах постоянной дисло­кации, а через полгода настала и пора «Запада-81».

-                   Вы упомянули генерала армии Польши, её премьер-министра и буду­щего первого президента ПНР Войцеха Ярузельского. Он тоже присутство­вал на учениях?

-                   Присутствовал. На маневры были приглашены руководители государств, входивших в организацию Варшавского Договора. Конечно, среди них был и Войцех Ярузельский. Через некоторое время, по ходу маневров меня вызвали к министру обороны и представили собравшимся. Ярузельский выждал, когда я окажусь один, и подошел ко мне. Ему не нужно было представляться - к тому времени этого высокого, подтянутого человека уже знали все. Я несколько раз видел его и слышал выступления польского генерала армии на русском языке - говорил он практически без акцента. Уже по его первой фразе я понял, что гене­рал армии очень волнуется:

-                   Женераль, - именно так, на французский манер, обратился ко мне Яру- зельский. - Все, что мы видели сегодня, могло быть для нас?

-                   Товарищ генерал армии, мы проводили плановые учения..., - начал было

я.

-                   Да-да, конечно, плановые, женераль. Отлично действовали ваши вой­ска, - многозначительно произнес Ярузельский, затем как-то неловко похлопал меня по плечу, отвел взгляд и ушел.

Позднее мне многократно придётся встречаться с ним. Последний раз такая встреча состоялась в 2001 г. в Варшаве, на конференции, посвященной памяти Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского, стодвадцатилетие со дня рож­дения которого отмечается в этом году. Военные люди знают, что наш легендар­ный полководец Великой Отечественной войны с 1949 по 1956 гг. был мини­стром Национальной обороны Польши. Ему было присвоено воинское звание маршал Польши. Конференцию организовала дочь Константина Константинови­ча.

Ярузельский был в своих неизменных черных очках. Потомственный дво­рянин, он отличался сдержанностью манер и речи. Его отношение к памяти ве­ликого полководца было трепетным. Ведь не случайно в восьмидесятые годы, обладая практически неограниченными полномочиями, Войцех отверг идею сво­его окружения о присвоении ему звания маршала, сказав, что маршалы в войну командовали фронтами, а он был всего лишь командиром взвода. Говоря о мар­шалах войны, он, конечно, прежде всего, имел в виду Константина Константино­вича Рокоссовского.

Нас с Ярузельским связывало и наше курсантское прошлое. Оба мы учи­лись в Рязани. Только он пораньше меня в пехотном, а я уже после войны - в ар­тиллерийском училище. Даже учебный центр в местечке Сельцы у двух училищ был общим. Точек соприкосновения было много.

К слову о черных очках Ярузельского, из-за которых кое-кто в Польше яз­вительно называл его сварщиком. Носил их Войцех не по прихоти. С 1939 г. он со своей семьей находился в ссылке. Ослепительное сияние сибирских снегов сожгло роговицу его глаз. Последствия этой снежной слепоты сказывались у не­го до конца дней.

Там, в ссылке умер его отец. У Ярузельских не нашлось куска ткани, чтобы завернуть тело для погребения, и саваном для польского дворянина стали газеты.

Уже после ссылки Войцех попал в Рязанское пехотное училище, затем воевал. Он был патриотом своей Родины и большим другом нашей страны. Впрочем, эти факты широко известны.

Вскоре после завершения «Запада-81» в начале декабря Ярузельский ввел в стране военное положение, интернировал лидеров «Солидарности» и подавил все попытки дестабилизировать порядок в стране. Сегодня все знают, что именно он в то же время был категорически против ввода советских войск на террито­рию Польши. Видимо, наши маневры ему в определенном смысле в этом способ­ствовали.

-                   Можно ли говорить о какой-то особой роли, которая выпала на Вашу долю, то есть долю командующего 28-й армией?

-                   Хотя военная наука и оперирует понятием «театр военных действий», я бы не стал в данном контексте употреблять сценические термины. В то время мне пришлось не играть роль, а действительно командовать соединениями и ча­стями 28-й общевойсковой армии в условиях, максимально приближенных к бо­евым, когда нет никаких инспекторов, контролеров и подсказчиков. Приходится действовать самостоятельно, и решения принимаешь только сам. Так же дей­ствовали входившие в полевое управление армии генералы и офицеры, да и ко­мандиры соединений и частей армии, конечно, в рамках своих обязанностей и полученных приказов, проявляя должную инициативу. Как уже упоминалось, за нашими действиями наблюдали и переживали за нас многочисленные наблюда­тели, среди которых центральное место занимало военно-политическое руковод­ство стран Варшавского Договора. Позднее благодаря снятому в ходе маневров фильму, показанному по телевидению и в кинохронике, свидетелями событий стали миллионы людей во всем мире.

Во время итогового парада, которым командовал Маршал Советского Сою­за Н. В. Огарков, а принимал его Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Д. Ф. Устинов, я возглавлял колонны войск 28-й армии. Так что роли не было, а была напряженная работа и очень нелегкая, весьма ответственная задача, которую нам надо было решить. И мы её решили.

-                   Когда, Владимир Николаевич, Вы говорили об организационно­мобилизационных мероприятиях, предшествовавших учениям, Вы подчерк­нули роль партийно-государственных работников Гродненской, Минской и

Брестской областей. Необходимость их мобподготовки - это тоже один из уроков «Запада-81»?

-                  Абсолютно верно. Высокий уровень мобилизационной подготовки руко­водителей - это то, без чего нельзя в короткие сроки и в полном объеме провести масштабные мобилизационные мероприятия. Успешно провести.

В начале 80-х гг. этот вопрос еще не стоял так остро, как теперь. Многие партийно-хозяйственные руководители имели фронтовой опыт, да и в програм­мах обучения в высшей партийной школе, где получали образование большин­ство из них, уделялось немало внимания этим вопросам. Тем не менее, время ле­тит, многое меняется. К руководству большинства субъектов пришли люди, не­достаточно подготовленные по вопросам военного строительства, и о тех очень важных уроках начала 80-х на долгие годы забыли. Вспомнили только несколько лет назад, когда к руководству Вооруженными Силами пришли энергичные, под­готовленные и ответственные люди. Тогда-то в армии начались внезапные уче­ния и масштабные проверки.

С 2015 г. в академии Генерального штаба Вооруженных сил России нача­лось обучение руководителей федеральных и региональных органов власти по вопросам обеспечения национальной безопасности. По сообщению пресс- службы Минобороны целью обучения является комплексное обновление знаний руководителей федеральных госорганов, органов исполнительной власти субъек­тов Российской Федерации, организаций (госкомпаний) и их заместителей по планированию мобилизационной подготовки и мобилизации, в том числе, для обеспечения мобилизационного развертывания ВС РФ. Отрадно, что это сооб­щение широко процитировали российские ведущие информационные агентства.

Со времен маневров «Запад-81» прошло 35 лет. Несмотря на качественные изменения в прошлом и настоящем в Вооруженных Силах благодаря появлению новейших технологий, некоторые уроки этих маневров остаются актуальными и по сей день. Целая серия масштабных внезапных проверок боеготовности по­следнего времени только подтверждает актуальность усвоения этих уроков. Не сомневаюсь, что военные историки и ученые всё-таки воздадут должное этому уникальному событию и найдут ему достойное место среди научных исследова­ний нашего не такого уж далекого военного прошлого.

-                  Спасибо, Владимир Николаевич, за подробный рассказ.

Беседу вел кандидат исторических наук полковник Р. Ш. Хасанов